Шохов Александр - Рождение Сатаны
Александр Шохов
РОЖДЕНИЕ САТАНЫ
...Николая Второго в
течение всей его трагической
жизни как бы преследовал рок, и
началось это с нападения на него
одного фанатически настроенного
японца во время пребывания царя
в Японии ( 1891г.).
Удар по голове был бы смертельным,
если бы кузен Николая Второго принц Георг Греческий,
бросившийся сразу на помощь, не парировал его стеком.
Извольский А.П.
Воспоминания
М.,1989,с.159.
- Имеются и другие свидетельства.
Некто в черной маске остановил руку принца
Георга и скрылся, убедившись, что Николай мертв.
- Но позвольте, как же?..
- Тс-с!.. Молчите и слушайте.
1.
Голод начался в городе неожиданно для многих. С улиц исчезли яркие
толпы, словно бы уменьшилось количество толстых - к ним теперь относились
недружелюбно. Отцветающая зима угощала последними морозами, за которыми по
всем приметам должна была последовать оттепель. На лицах появились
признаки нездоровой сонливости, люди скучали по освещенным электричеством
улицам. С января начали расползаться слухи один нелепее другого. Об
инопланетянах уже не говорили - после недавней вспышки уфологический
интерес притух и стал незаметен. Рассуждали все больше о потустороннем,
перечитывали неведомо откуда берущиеся, запрещенные еще Победителем книги.
Разуверившиеся во всем обыватели прислушивались к пророчествам медиумов. В
эти дни в городе появились вурдалаки. Говорили, что их клыки покрыты
вирусом сексуальности, и что всякий, кого они кусали, становился
чрезвычайно порочен, и расходовал скудеющие силы на утоление страсти,
покуда не истощался совсем и не отправлялся в мир иной расплачиваться за
грехи. Правда, ни один рассказчик не мог указать на укушенных, но в
салонах появилась шутка типа:
"Гавриил Петрович грозился Вас окаянным зубом укусить." Дамы очень
смеялись. Мужчины поеживались. Декольте носить перестали, и хотя в дровах
и угле недостатка покуда не было, многие мерзли. Их знобило в жарко
натопленных комнатах,- это называлось содовой лихорадкой. Поговаривали,
что излечить от нее может только пищевая сода, которой уже давненько нигде
нельзя было достать. В ресторанах вошел в обычай скверно сваренный суп из
хвостов неизвестных животных. Утверждали, что германцы издавна считают его
лакомством, но популярностью он пользовался отнюдь не по этой причине.
Керосин был редкостью, люди убивались в очередях за спичками и
мороженым болгарским шампунем. Так жили в городе в середине той студеной
зимы.
Когда нежная февральская ночь холодным объятьем морозила город,
расстилавшиеся вокруг равнины излучали неяркое свечение и отражаясь в
небе, создавали полусумрак. Тогда по завороженным улицам начинали
скользить полутени, и страшно было выйдя из дому, увидеть во тьме серое
лицо с блестящими глазами. Вурдалаки бесчинствовали, по утрам милиция
находила на улицах полузамерзших людей с кровавыми ранами на шеях.
В центре города, где еще стояли старые деревянные домики в один и два
этажа, подобные вещи сделались повседневным явлением. Там же, в небольшом
двухэтажном доме, некогда приусадебном флигеле, проживала вдова Саттарова,
которой суждено сыграть в нашей повести не последнюю роль. Уже за тридцать
показывал ее календарь, однако тонкое лицо и худощавая фигура умело
скрывали возраст, а обаяние созревшей юности не спешило покидать ее
крепкое тело. Соседки называли ее за глаза ведьмой, при встрече Ксенией
Львовной, и ничего не знали о ней определенного, кроме разве того, что год
назад умер горячо любимый ею муж. Жила он
