Штерн Борис - Повестка
humor_prose Борис Гедальевич Штерн Повестка Время действия — 1985 год 11-е и 12-е апреля. Место действия — обычный Одесский дворик. Герои рассказа — участники Великой Отечественной.
Ветераны постарели и по вечерам собираются во дворе — забить козла.
© cherepaha
1991 ru ru Ustas FB Tools 2006-05-12 www.lib.ru 2F6DC6E5-B7FF-47B0-B568-0D6015E37DEB 1.0 v.1.0 — создание файла fb2 by Ustas
Борис Штерн
Повестка
***
Нордост возвращается домой, заправляет термос цейлонским чаем и отправляется во двор забивать козла, хотя заведующему отделом культуры городской молодежной газеты приличней играть в шахматы.
За трухлявым столом в ожидании партнеров уже скучают члены дворового генерального штаба: лодочник Семен Выдров (попросту Выдра), рядом с ним тихий человек с тихой фамилией Смирный, а также два алкоголика неопределенных лет и занятий — Вова и Коля. У них нет права голоса.
В игру их не принимают, как низший класс, но иногда выпускают на подмену подержаться за домино. Но Вова с Колей ни на что не претендуют, просто хотят культурно провести вечер. Сегодня им повезло — генеральный штаб еще не в полном сборе, и Выдра приглашает их на разминку.
Вова мешает камни, Коля заглядывает другу через плечо и готовится давать советы.
Разминка начинается.
Выдра играет, как бог, но все специфические доминошные выражения припасены им к вечернему заседанию, и он пока снисходительно наблюдает, как Вова то и дело рубит собственные концы. Нордост попивает чай, а его партнер Смирный ладонью прикрывает камни от нескромных заглядываний Коли и двумя пальцами аккуратно стыкует «бубочку к бубочке».
Во двор въезжает инвалид Федор Иванович Крюков, съездивший только что на велосипеде из Аркадии в Отраду. Он немного запыхался.
— Куда лепишь! — предостерегает Крюков, но поздно: Вова безнадежно сидит с зарубленным «голым» дублем, а Смирный через ход кончает.
— Ану подвинься!
Вова с Колей с почетом изгоняются из игры. Теперь Выдра играет на пару с инвалидом Крюковым. Это чемпионская пара, равных им нет. Нордост забывает про чай, а Смирный напряженно думает, думает, думает…
— Ставь! Не корову проигрываешь! — торопит Выдра.
— Став не речка, — глубокомысленно огрызается Смирный и ставит.
Народ потихоньку собирается на вечернее заседание генштаба. Является всеобщий любимец — глухонемой художник-оформитель, местный Пиросманишвили. Он специалист по шрифтам и вывескам, но пишет их с потрясающими душу ошибками — недавно по заказу дворничихи на черных воротах им сделано объявление строгим готическим шрифтом:
«ТУТА ЛЕТА НЕТУ».
И прочие, и прочие — двор большой.
Наконец Выдра громоподобно делает рыбу и, пока Смирный, тыча пальцем, подсчитывает очки, достает из кармана свое любимое чтиво — настенный женский календарь, листает и приговаривает:
— Так что скажет генеральный штаб? Какое сегодня число? Так… Одиннадцатое апреля.
В войну на зенитках кто ездил? Нету таких? Кто же будет ставить?
— А что сегодня такое? — интересуется генеральный штаб.
— День противовоздушной обороны страны!
— Может, не надо, ребята? — говорит Нордост. — Вспомните, что было вчера.
— А вы молчите, Михаил Борисыч, — поспешно отвечает Выдра. (На «вы» в порядке исключения он обращается только к Нордосту.) — Вчера было десятое апреля, святой день освобождения Одессы от немецко-фашистских оккупантов. Немного перебрали.
— Устал я с вами бороться, — вздыхает Нордост. — Ну, пейте, пейте… Недолго осталось.
— Почему «недолго»? — настораживается генеральный штаб.
Нордост загадочно улыбается.
— А что будет
